Рыцарь Золотого Сокола - Констанс О`Бэньон

— Долой кастильскую шлюху! Пусть убирается к себе в Кастилию. Хотим своего законного короля!..

Он нашел свою мать в тронной зале. По всей видимости, она ждала его.

— Значит, правда, что ты тогда не умер, — безучастно проговорила она.

Сделав знак своим воинам удалиться, Райен холодно взглянул на женщину, которая дала ему жизнь. Теперь она внушала ему одно только отвращение. Властолюбие ее было столь велико и ненасытно, что на пути к трону она предала всех своих близких, и это ускорило ее собственное падение. Сожалеть о ней было некому.

Мелесант оглядела его с головы до ног, словно желая убедиться, что раны не оставили на нем следа.

— Неужто у тебя не найдется приветливого слова для матери?

Райен внутренне усмехнулся ее непробиваемости.

Неужто она надеется, что все останется по-прежнему, так, будто ничего не произошло?

— Вы проиграли, миледи. Я вас об этом предупреждал.

Она вздохнула.

— Я вижу, что ты злишься на меня.

— Злюсь?! Возможно, но не на тебя. Если я зол, так это оттого, что теперь мне предстоит тебя покарать, и мысль об этом мне неприятна.

Мелесант явно избегала смотреть ему в глаза, неуклюже делая попытку спастись.

— Райен, я изменилась с тех пор, как мы не виделись. Я не хочу больше быть правительницей Фалькон-Бруина. Думаю, что надо поскорее назначить день твоей коронации.

— Это решать не тебе. Твое войско разбито наголову, у тебя не осталось ни одного сторонника, — жестко сказал Райен.

Она пожала плечами.

— Все равно я уже решила покинуть Фалькон-Бруин навсегда.

— Какое совпадение! Именно это я собирался тебе предложить. Любопытно, что именно заставило тебя принять такое решение? Часом не гибель твоего кастильского войска?

— Раз тебе интересна причина, то знай, что твоя талшамарка объявила нам войну и требует моего отказа от регентства. — Мелесант угрюмо качнула головой. — А если этого тебе покажется недостаточно, то король Кастилии выслал на Фалькон-Бруин несколько кораблей с солдатами: за свою помощь он требует теперь, чтобы я в свою очередь предоставила ему войска, которые будут сражаться под кастильскими знаменами.

Райен стиснул зубы. Значит, впереди их ждет еще одно сражение, а не столь необходимый отдых.

— Когда прибывают кастильцы?

— Мне сообщили, что паруса их кораблей уже видны. Скажи, неужели тебе нисколько не жаль меня? Со всех сторон подступают войска, Генрих требует, чтобы я немедленно явилась в Англию и объяснила, почему Джиллиана лишила свою дочь наследных прав, — а если не явлюсь, то он тоже пойдет на меня войной, — бесцветным голосом в сознании полной безнадежности рассказывала Мелесант.

— Да, тебе не позавидуешь.

— А за это надо благодарить твою Джиллиану! Я отправила ей уже несколько посланий, умоляя хотя бы о перемирии, но все они возвращаются непрочитанными! Кто же мог ожидать, что она поведет себя так неразумно? Представь себе, она лишила свою дочь всех прав, то есть девочка уже не наследница, но при этом королева все же намерена явиться за ней на Фалькон-Бруин с целым войском. Нет, этого я решительно не понимаю!..

— Где моя дочь? — прервал ее Райен.

— С нею все в порядке, об этом заботится Кассандра. Джиллиана просто свихнулась объявлять войну из-за простого младенца!

Райен брезгливо поморщился.

— Можешь не пытаться понять Джиллиану — тебе это не дано. Неужели ты думала, что она когда-нибудь смирится с потерей дочери? Ты сама навлекла на себя все беды. Теперь мне придется спешно созывать новых добровольцев, чтобы биться с кастильцами, которые вот-вот высадятся на наших берегах.

— Зачем, Райен? Пусть лучше кастильцы помогут тебе отразить нападение Джиллианы.

— Ты полагаешь, что я в союзе с кастильцами способен сражаться против собственной жены?

Мелесант нахмурилась.

— Думай, что хочешь, меня это уже не касается. Мой корабль отплывает с вечерним отливом.

— Итак, не умея справиться с последствиями деяний своих, могущественная королева спасается бегством, бросая все и вся на произвол судьбы.

— Думай как знаешь, Райен, но в свое время ты мог остановить меня, если бы захотел.

— Что ж, я не отрицаю своей вины. Может быть, из-за этого мне трудно самому нанести тебе последний удар. Я позволю тебе покинуть остров, но при одном условии: твой корабль поплывет туда, куда я скажу.

Мелесант кивнула, боясь верить, что так легко отделалась.

— Я согласна плыть куда угодно, только бы подальше отсюда, — сказала она.

— Где Эскобар?

— Он уже на корабле.

— Я так и думал. Где еще может быть трусливый мерзавец в минуту опасности? — Он выглянул за дверь и подозвал к себе одного из воинов. — Ступай к кораблю, что стоит в гавани, готовый к отплытию там ты найдешь Эскобара. Доставь его в замок и отведи в подземелье.

Мелесант понимала, что бесполезно вступаться за Эскобара. Участь бывшего королевского сенешаля не очень ее волновала — он все равно ей уже надоел, — однако она все же спросила:

— Что ты намерен с ним сделать?

— Он будет казнен как кастильский шпион, — холодно ответил Райен.

Мелесант поежилась. Да, ее сын умел быть беспощадным. Удивительно еще, что он не спешит расправиться и с нею.

— Пожалуй, мне пора, — торопливо сказала она и направилась к двери.

— Подожди минутку. Я хотел тебе еще кое-что сообщить. Во-первых, судно поведет капитан, которому я полностью доверяю. Во-вторых, перед отплытием я распоряжусь обыскать весь корабль, чтобы вместе с тобой по случайности не уплыли какие-нибудь ценности из фалькон-бруинской, а то и талшамарской казны.

Неожиданно она улыбнулась.

— Ты хорошо меня знаешь, сын. Скажи своим людям, пусть забирают сундуки с золотом и драгоценностями, но пусть все же оставят мне немного, чтобы я не бедствовала. Скажи, Райен, — она вопросительно взглянула на сына, — каким курсом ты велел плыть своему капитану?

Он немного помолчал, зная, что его ответ будет смертным приговором его матери. Наконец, собравшись с духом, он ответил.

— Ты поплывешь в Англию. Могу предупредить тебя, что сидеть в Тауэре не так уж приятно: я знаю это из собственного опыта.

— Нет, — Мелесант медленно отступила к дверям, не сводя с него глаз. — Ты не можешь поступить так с собственной матерью!

— Может быть, все еще обойдется, — решил он подарить ей последнюю надежду. — Вдруг Генрих окажется настроен благодушно.

— Ты же прекрасно знаешь, что он потребует моей смерти! Нет, нет, я не тронусь с места!